Футбольно-гастрономический этюд о бельгийской душе
	Подраздел: Cтатьи о Бельгии | Бельгия
	Страницы: 1234

"- Каковы же, по-вашему, отличительные признаки настоящего бельгийца?

– Дорогой мой друг, их целая уйма! И они такие разные! По некоторым ты можешь сделать вывод, что бельгиец – вовсе не бельгиец, а голландец. В другой раз тебе покажется, что он немец. Бывает, что ты принимаешь бельгийца за люксембуржца…

– Но вы точно знаете, что бельгийцы существуют?

– Собственно говоря, бельгиец – единственное живое существо на свете, которого не существует."

"Бельгиец – это либо фламандец, либо валлон, – рассуждает далее Гастон Дюрне, написавший уникальное в своем роде исследование бельгийского национального характера. - Но ни фламандцев, ни валлонов тоже не существует. Фламандец – это житель Западной Фландрии, Лимбурга, Брабанта или Антверпена. А все они – южнонидерландцы. При этом необходимо учесть, что южнонидерландцы живут не только в Бельгии, но и на юге Голландии, но там они называются южнонидерландские брабантцы, или лимбуржцы. Есть еще южнофламандцы, которые живут в Северной Франции. Валлон – житель Льежа или Намюра, Борена или Валлонского Брабанта, Арденн или Люксембурга. Все они относятся к Франкофонии, кроме франкоязычных жителей восточных кантонов Бельгии, которые говорят на немецком. Понимаете?.."

Скорее всего, от невероятной пестроты лоскутного одеяла, которое представляет собой Бельгия, бельгийская душа казалась мне всегда поистине загадочной и не поддающейся никаким определениям. Постигать ее мне выпало невыносимо жарким летом, когда красные и распаренные бельгийцы, а также не менее распаренные и красные их гости цистернами заливали в себя знаменитое бельгийское пиво, простаивали во многокилометровых пробках на всех дорогах, ведущих к Северному морю, и с присущей им католической кротостью винили во всех смертных грехах голландцев, французов и немцев, с чьей территории, по их мнению, ничего не соображающий от жары ветер гнал на Бельгию тучи, из которых никак не проливался дождь. Положение спасал лишь чемпионат мира по футболу – событие, которое в Бельгии приравнивается лишь к восшествию на престол нового короля и велогонке "Тур де Франс".

Встречавший меня в аэропорту министерский чиновник, ведающий культурой, не был похож сам на себя. Он прерывисто дышал, то и дело смотрел на часы, по лицу его катились крупные капли пота. Бросив на тележку мой чемодан, он сразу же взял в галоп, так что нам с его женой пришлось преследовать его, словно похитителя российского имущества. "Он боится опоздать на футбольный матч, – задыхаясь, пояснила жена. – Через полчаса по телевизору начинается".

Опоздать на матч, видимо, боялись многие, поскольку машины неслись по автостраде на предельной скорости, из окон некоторых были выброшены национальные флаги. Город Лёвен, куда мы, словно участники "Формулы-1", визжа тормозами, вкатились через двадцать минут вместо положенных сорока, тоже пестрел бельгийскими стягами, которые свешивались буквально из каждого окна, – такого патриотического порыва мне, признаться, не доводилось видеть нигде и никогда.

Ситуация прояснялась на ходу. Сегодня игрался не просто матч, а матч ИСТОРИЧЕСКИЙ: Бельгия – Нидерланды. Такое впечатление, что решался вопрос жизни и смерти. Не знаю, кипели ли аналогичные страсти в валлонской Бельгии, но Фландрия была полна решимости раз и навсегда доказать "этим" – другого слова для северных родственников в тот день не находилось, – что "пепел Клааса" все еще стучит во фламандскую грудь, и нечего американизированным кальвинистским жадинам задирать нос, неустанно намекая фламандцам, что те, дескать, такие же голландцы, только второго сорта.

Мой чиновник с тяжеленным чемоданом взвился по средневековой винтовой лестнице на третий этаж "Дома переводчика", где мне предстояло жить, крикнул: "Ждем тебя к ужину", подхватил пытавшуюся что-то сказать жену – и был таков.

Над Лёвеном повисла тишина. Я осторожно выглянула в окно. Замер монастырь бегенинок — настоящий средневековый городок, отданный лет 15 назад церковью известному во всей Европе Лёвенскому Католическому Университету. Университет переоборудовал монастырь под общежитие для иностранных профессоров, аспирантов и богатых студентов и отныне содержит его в безупречном порядке.

Страницы: 1234