Сердце Европы
	Подраздел: Cтатьи о Бельгии | Бельгия
	Страницы: 12

За внешне спокойным фасадом в стране, гордящейся отсутствием всяких проявлений национализма, две говорящие на разных языках группы разделены непримиримой враждой. Сцепившиеся и пытающиеся выцарапать друг другу глаза Петух (эмблема Валлонии) и Лев (эмблема Фландрии) – вот, пожалуй, самая верная картина того, что происходит в стране. Порой сама будущность Бельгии затягивается туманной дымкой.

"Мы единственная страна, задающаяся вопросом, а существует ли она", – говорит бельгийский поэт Даниель де Брюкер. Часто можно услышать, что нацию связывают воедино лишь две тонкие нити: королевская семья да "Красные дьяволы" – национальная сборная по футболу.

Надо сказать, что у фламандцев есть поводы обижаться на валлонов: по какому-то историческому недоразумению на протяжении почти 140 лет небольшой бельгийской истории государственным в Бельгии был один язык – французский. Фламандцы считались "тупыми крестьянами", которым и грамотность ни к чему.

Великие фламандцы – Шарль де Костер, Морис Метерлинк, Эмиль Верхарн – вынуждены были писать произведения, прославившие бельгийскую литературу, по-французски. Эта обида по сей день не дает покоя фламандцам – и они не стесняются брать реванш: Фландрия сейчас значительно превосходит по темпам экономического развития Валлонию.

Но попробуйте отождествить фламандцев с голландцами, а валлонов с французами! Помнится, великого сыщика Эркюля Пуаро, когда его спрашивали – не француз ли он, мог хватить от ярости апоплексический удар. "Мы – бельгийцы!" – в этом случае говорят и фламандцы, и валлоны.

К тому же у многих валлонов среди фламандцев и у многих фламандцев среди валлонов есть закадычные друзья и близкие родственники, отношения с которыми никак не вписываются в нарисованную схему. Стоит такой честной компании собраться за ломящимся от яств и напитков столом, как все согласятся: как ни крути, мы все-таки бельгийцы.

Весёлые поминки

В марте каждого года в бельгийском городе Остенде собираются тысячи человек со всей Европы на праздник, который носит игривое название – Бал Дохлой Крысы. Дохлую крысу в Остенде поминают с легкой руки уроженца этого города, художника Джеймса Энсора.

В конце XIX века он наряду с прочей творческой богемой был завсегдатаем одноименного парижского кабаре на площади Пигаль. Энсор так повеселился в парижской "Дохлой Крысе", что вместе с друзьями стал устраивать бал ее имени в своем родном городе. Балы Дохлой Крысы были задуманы благотворительными, – деньги шли на нужды вдов и сирот.

Появиться на балу можно и в вечернем платье, но особенно ценятся карнавальные костюмы, причем чем экстравагантнее – тем лучше. Каждый год заранее объявляется тема предстоящего праздника, чтобы любители шумных развлечений успели подготовиться.

Поклонники праздника приезжают сюда целыми семьями, и не раз или два, а по многу лет подряд.

По сути, это веселое действо стало живым памятником своему идейному вдохновителю – художнику-символисту Джеймсу Энсору. И хотя в Остенде есть его музей, лучший повод вспомнить об Энсоре и поднять в его честь стакан бельгийского пива – именно бал, ведь весело и шумно погулять любят и те, кто не причисляет себя к поклонникам живописи. Бал Дохлой Крысы стал одной из визитных карточек своей страны.

Соло для саксофона

Изобретение Адольфа Сакса популярно во всем мире, но далеко не все любители хриплого голоса саксофона знают, что его создал бельгиец. Свой знаменитый инструмент он изобрел в 1842 году в Брюсселе и представил его на выставке, после чего Сакса обвинили в "злостной фальсификации и шарлатанстве", он проиграл дело в суде и вынужден был заплатить огромный штраф. Согласно приговору, "музыкального инструмента под названием “саксофон” нет, никогда не было и не может быть"!

Сегодня на родине Сакса в бельгийском городке Динанте можно пройти по улице Адольфа Сакса. Его именем называют цветы, лекарства, плюшки и сувениры. И трудно поверить, что в свое время фантазер и изобретатель Сакс не нашел понимания ни в своем родном городе, ни в бельгийской столице. А ведь он создал не только саксофон, но и несколько десятков других инструментов – запатентовал 35 изобретений! Около ста его саксофонов и саксгорнов составляют сегодня золотой фонд коллекции Брюссельского музея музыкальных инструментов.

Умер Сакс в бедности и забвении. Настоящее признание на родине, да и во всем мире, пришло к нему гораздо позже, с появлением джазовой музыки.

Через сто лет после смерти Сакса бельгийское казначейство поместило его портрет на 200-франковой купюре. Правда, "финансовый триумф" музыканта продолжался недолго – до перехода Бельгии с франков на евро.

Страницы: 12