|
Статьи о странах | АБВГДЕЗИКЛМНОПРСТУФХЦЧШЭЮЯ |
Армения: О стране Информация о визе Прокат автомобиля Памятка туриста Достопримечательности Экскурсии Гостиницы и отели Все статьи Традиционная кухня Армении Ереван – колоритная столица Армении Великолепная Армения Все дороги ведут в Ереван Армению бог создал для отдыха и туризма Цвет граната - символ любви Культура Армении Из глубины веков Города и курорты Армении Советы Знаменитые Армяне Деятели культуры Армянский дневник Каменные кресты Путешествие в Нагорное Поднебесье |
Сейчас мне уже кажется, что этого не было. Не может быть таких мест, таких людей. В XXI веке немыслимо столь полное погружение куда-то в начало XIX столетия. Тут фотоаппарат не то что запретен (а он-таки часто запретен), но даже и не уместен. "Неловко как-то, – сказал мне Сергей Максимишин, – я же не папарацци". Все-таки – всегда с разрешения – он снимал. Наверное, есть места еще дальше в глубь жизни – где-нибудь в Австралии, в Южной Америке, но эти-то часах в трех езды от Еревана, в горах между Дилижаном и Ванадзором, в селах Фиолетово и Лермонтово. А главное – в этой Австралии ведь чужие. А эти – свои. Мои. Мои дальше некуда. Русские молокане в Армении – это прошлое моей семьи. Я возил с собою фотографию своего прадеда Алексея Петровича Семенова и его жены Марии Ивановны, живших в Армении. Показывал молоканам, и они теплели, даже угрюмый фиолетовский пресвитер Николай Иванович Суковицын. Не настолько, правда, потеплел, чтобы сфотографироваться. Но в собрание допустил, сказав: "Братья и сестры, у нас гость, Петр, его мать из наших". Мать моя, действительно, выросла в молоканской семье. Наш предок, тамбовский помещик Ивинский, увлекся идеями молокан, распустил крепостных, отказался от собственности и ушел в секту Семена Уклеина, сменив в его честь фамилию на Семенова. В 1830–1840 годы тамбовские молокане перебрались в Армению, как раз тогда занятую Россией. Там мой прадед жил в Еленовке – теперь это город Севан у одноименного озера. Оттуда его сын, мой дед Михаил, уехал в Туркмению, где родилась и выросла моя мать – но это уже другая история. На обратной стороне прадедовской фотографии надпись: "На память родным в Асхабад, 8 августа 1894 года, Еленовка. Снято 3 октября 1889 года". Пышнобородый прадед с молодецкими усами – в длинном сюртуке-сибирке, прабабка в платке и белом переднике. Чинные. Молокане, возникшие в России во второй половине XVIII века, были чем-то вроде православного протестантства. Их самоназвание – духовные христиане. Слово "молокане", которое посторонние возводят к тому, что эта секта употребляет в пост молоко, – из Первого послания апостола Петра: "Как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко". Они сами – без посредников-церковников – читают и толкуют Писание. Общину возглавляет выборный пресвитер. Нет попов, нет церкви, нет икон, нет креста – как созданий не Божеских, а человеческих. Крест, к тому же – орудие врагов Христовых. Оттого молокане и не крестятся, и крестины называют "кстины". Крещение водой отрицается – отсыл к словам Иоанна Предтечи: "Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною... будет крестить вас Духом Святым и огнем". У молокан – несколько толков, подвидов, и сейчас в движении преобладают радикальные прыгуны, сильно потеснившие так называемых постоянных, более умеренных. Прыгуны – оттого, что "входя в дух" (в молитвенный экстаз), подпрыгивают, воздевая руки, и произносят нечто на неведомом языке. Это я видел на собраниях в Фиолетове – о чем позже. Зажиточность у молокан всегда считалась добродетелью, они невероятно трудолюбивы и добросовестны, законопослушны и миролюбивы (в Фиолетове помнят лишь одно убийство: лет семь назад, в драке – умышленного же не было никогда). Наконец, они не пьют. Где еще есть компактно проживающие общины русских людей, триста лет непьющих? Моя мать, прошедшая фронт врачом-хирургом, умудрилась сохранить отвращение к алкоголю, отчего я много натерпелся в молодости. Пресвитер прыгунов Николай Иванович – гладкий прямой пробор, глубоко посаженные внимательные глаза – считает, правда, что нынешние разболтались. "Как молодежь? – Да не очень. Балуются. – Попивают? – Да бывает. – А погуливают? – Да нет, даже пьяный к жене идет. – А как женятся? Родители договариваются? – Нет, родители только согласие дают, а так по любви". По любви-то, может, и по любви, но без общины, без воли пресвитера здесь не делается ничего серьезного. Без иерархии невозможна никакая организация.
| |||||||||
|