Да и отчего бы ему не хавать, если марихуана в партере курилась мешками, MDMA разбрасывалось горстями, а пиво лилось рекой. Хотя, как ни странно, никто не танцевал. Как я понял, амстердамцы и амстердамки ходят в диско не за танцами, а просто, чтобы пообщаться ночью большой толпой, да еще в сухой обстановке, съесть свое колесико, пыхнуть свой косяк. Ну, может быть, совсем немного подрыгаться в угоду князя мира сего, но без особенного фанатизма. Зачем? Они ведь и так ему принадлежат. Практически. Я смотрел на это. Я слушал. И все время, что я наблюдал за этой вакханалией, мне казалось, что помимо дискотеки, я слышу еще какой-то звук. Однако это не был гул толпы и, тем более, его не мог издавать диджей. Это было похоже на какие-то взбесившиеся скрипки, истошно воющие человеческими голосами. Такими звуками в фильмах ужасов режиссеры подчеркивают одновременные страдания большого количества людей. И в какой-то момент меня осенило! А как выяснилось несколько позже - не меня одного. Над танцполом скрежетали зубами души уже мучающихся, как в преисподней, участников адского действа. И мне стало жутко оттого, что я один из них. Оттого, что душа моя в тот момент маялась в унисон с душами тысяч гансов и хельг под пронзительные крики десятников сатанинского войска, продолжавших осыпать толпу наркотиками, алкоголем и похотью.
На другой день я заболел. Заболел от пережитого истошного одиночества и депрессии соучастника распятия Христова. Ван Гог не помог. Равно как и забавнейший Музей тропиков. Дома давили на сердце мелкой сеточкой темно-бурой кирпичной кладки. Холодная мерзость лила с неба и затекала в карманы куртки. Нигеры совсем страх потеряли со своим коксом. Проституток, правда, я научился отсылать к предмету их профессии весьма коротко и емко, ну да геройства в этом нет. Попытался скрываться в номере. О! Проклятая конура! Темная дыра! О! Проклятое голландское телевидение! Ток-шоу, ток-шоу, ток-шоу, на всех 99 телеканалах. Один фильм за три вечера! Полный мрак. Как они живут? Неужели только на дури? Но и ее можно возненавидеть хуже горькой редьки. Не хочется говорить даже с соотечественниками. Даже с другом. Когда же ЭТО закончится? Когда же я уеду из этого дьявольского городишки?
Но вот последний день. Последний джойнт на ступенях гостиницы. Последние вялые лучи голландского солнца. Он похож на тот – первый день. Когда казалось, что мы приехали в сказку. Но теперь-то я знаю точно! Этот город – совсем не сказка, этот город – морок, призрак и вместе с тем – филиал его сатанинского величества на планете Земля. Прощай, Амстердам. Я не хочу тебя больше…
Кирилл Ляпунов