Поэтическое кольцо Мешхеда
	Подраздел: Cтатьи об Иране | Иран
	Страницы: 1234

В этих местах мечтал побывать Сергей Есенин, посвятивший так и не увиденной им Персии много вдохновенных строк.

Голубая родина Фирдуси, Ты не можешь, памятью простыв, Позабыть о ласковом урусе И глазах, задумчиво простых...

Имена Фирдоуси и Омара Хайяма знает каждый. Куда меньше людей за пределами Ирана слышали о шейхе Локман-баба, выдающемся сказителе, жившем в X столетии. С посещения его мавзолея мы и начнем путешествие по поэтическому кольцу, опоясывающему Мешхед. Городок Серахс расположен в 185 километрах к востоку от Мешхеда, близ ирано-туркменской границы. Когда-то сюда можно было добраться только с караванами, двигавшимися по Великому шелковому пути. В середине XX века в Серхас вела узенькая грунтовка, а сегодня - скоростное шоссе. Параллельно "автобану" тянется новое полотно железной дороги, соединяющей Иран со страной Туркменбаши. Так что из Мешхеда до Серахса и обратно можно обернуться за один день. Автостанция находится на западной окраине. Если отсюда двигаться к центру, никуда не сворачивая, то за полчаса можно прошагать через весь Серахс, городок простой и незатейливый. На восточной окраине высится бирюзовый купол пятничной мечети. Спрашиваю у привратника: "Где похоронен Локман-баба?" Тот машет рукой - за околицу и налево. 10 минут ходьбы - никаких признаков мавзолея. Уточняю путь у мотоциклиста, и тот, от широты души, предлагает подбросить одинокого странника прямо к могиле сказителя. Минут пять езды с ветерком, и вот уже в чистом поле можно разглядеть покосившееся сооружение, отдаленно напоминающее Пизанскую башню периода "упадка".

При украшении усыпальницы не применялось ни золото, ни серебро. Средневекового мистика отличала предельная скромность. "Он молил Аллаха лишить его рассудка, чтобы без помех предаваться обожанию бога, - говорится в жизнеописании святого. - Аллах внял его молитвам и выполнил просьбу". Местные почитательницы сказителя ткут для него маленькие коврики и развешивают их на стенах. На них - редчайший случай для ислама - порой бывают изображен предполагаемый лик пророка Мухаммеда с бородкой и темным тюрбаном на голове, очень похожим на те, которые носят в наши дни имамы. Поле, на котором одиноко высится мавзолей, воздвигнутый в XIV столетии, распахано почти до самых его стен. В Серхасе "земельный вопрос" привязан к Мешхеду: большая часть здешних земельных наделов издавна принадлежала "святому граду". Во время правления последнего шаха династии Пехлеви была осуществлена аграрная реформа, по которой большинству безземельных феллахов были выделены наделы, ранее принадлежвшие крупнейшим землевладельцам страны. Однако шах не решился столь же радикально обойтись с вакуфными землями - наделами, которыми владеют общины при мечетях. И все же в результате реформы "святой престол" лишился тысячи гектаров земли, расположенной вокруг Серахса. Правители, пришедшие к власти после исламской революции, не стали пересматривать земельный передел, осуществленный свергнутым шахом. Однако духовенство в Серахсе, несмотря на то, что феллахов поддержала прибывавшая из Тегерана парламентская комиссия, до сих пор требует возврата отобранных земель.

Пока я по кругу обходил мавзолей и фотографировал развалины, мотоциклист, оказавшийся школьным учителем, терпеливо ждал. Любезность моего добровольного гида, немного говорившего по-английски, не знала границ - он вызвался проводить меня до автостанции. Пытаясь его отблагодарить, я достал купюру с портретом аятоллы Хомейни. Но моя попытка была пресечена. Воздев очи к небу, учитель изрек: "Вся милость - от Бога!" Мне ли спорить? Сердечно прощаюсь с владельцем "железного коня" и сажусь в автобус, возвращающийся в Мешхед. Завтра с утра отправлюсь в гости к Фирдоуси. Местечко Тус, где покоятся его останки, размещается в 23 километрах к северу от Мешхеда. Добраться до Туса не составляет труда. Микроавтобусы уходят туда каждые полчаса с мешхедской площади Шохада и подвозят пассажиров прямо к мавзолею автора "Шахнаме" ("Книги царей"). В этой знаменитой поэме в стихотворной форме изложена древнейшая история Ирана. Создавая ее, Фирдоуси пользовался той формой персидского языка (фарси), которая сохранилась до наших дней. Рассыплются стены дворцов расписных От знойных лучей и дождей проливных, Но замок из песен, воздвигнутый мной, Не тронут ни вихри, ни грозы, ни зной. И ведь сбылось! Много воды утекло, правители приходили и уходили, строились и разрушались города, но незыблемым осталось величайшее творение Фирдоуси, труд всей его жизни.

Страницы: 1234