«Главное во всем – вкус. Не переборщить!»
	Подраздел: Cтатьи о Грузии | Грузия
	Страницы: 123

А на сцену еще Его приводить и петь для Него? Зачем? В зале я пою для всех, и каждый пришедший на концерт думает, что это именно для него.

- А стилистика, манера вашего исполнения старых песен, романсов меняется со временем?

- Обязательно! То, что я записывала раньше, мне не нравится. Со временем я стала исполнять эти песни с другим отношением, мое исполнение стало более глубоким. Можно не взять высокую ноту, но одной фразой выразить все так, что песня захватит зал.

Возраст, жизненный опыт, вокальная практика помогают мне передать все гораздо тоньше, чем я это делала раньше. Я стала более осознанно относиться к тому, чем занимаюсь. Стараюсь петь так, чтобы до слушателей дошла каждая моя фраза. Здесь имеют значение мое поведение на сцене, пластика движений. Многое зависит от настроения и рождается как бы само собой…

- Все-таки как назвать ваш жанр? Это шансон?

- Романс предназначен для салонов. Но я не люблю салоны. Я очень скована в малом зале, в малой аудитории… Я раскрываюсь, как ни странно, в большом зале, на большой территории, хоть романс, казалось бы, предполагает камерность. Очень приятно было выступать в концертном зале «Россия»…

По-моему, главное – чтобы публика нас слушала, а не смотрела. Хотя сегодня больше ходят смотреть, чем слушать, потому что слушать, собственно, нечего. Одинаковые ритмы, одинаковые слова… При этом замечательное оформление, эффектная режиссура.

На сцене – беготня. Такое впечатление, что все куда-то спешат и так веселятся, что сил нет. Ни одной серьезной, хорошей песни не услышишь! И бедная публика к этому привыкла. Вкус ее испорчен… Исполнители боятся просто встать и спеть, не прикрываясь разного рода эффектами… Боятся, что не будет аплодисментов. А вот у меня такого страха нет.

Для меня важнее мнение профессионалов. Нет, аплодисменты нужны, конечно, но не всегда они отражают реальный успех. Бывают хорошие, густые аплодисменты, которые недолго длятся. А если долго, я их останавливаю. Меня это беспокоит. Я странный немного человек… У меня ко многому своеобразное отношение. И я очень хорошо чувствую атмосферу зала.

- Кто был вашим учителем?

- Моя семья, мои тетки – они великолепно пели. Это стало для меня хорошей школой – школой вкуса. Главное во всем – вкус. Не переборщить. Раньше редко кто из поющих выходил на сцену. Моя тетка Кетеван Микеладзе, потрясающая певица, пела, а потом муж ей запретил. У нее были потрясающее горло, эмоциональность, музыкальность. Совсем юной она выступала с первым джаз-оркестром. В 1937 году на декаде грузинского искусства в Москве она спела вместе со Сталиным и получила вскоре орден и квартиру. А как моя двоюродная тетка пела «Калитку», «Снежинку», другие песни и романсы – без музыкального образования!

Я многому научилась у нее, но потом, конечно, внесла свои нюансы… А поначалу о вокале и речи не могло быть. Я училась в консерватории по классу фортепиано и готовила себя к карьере пианистки. И даже когда стала выходить на сцену и петь, все равно не считала себя певицей. Помню, разучивала концерт Скрябина, и у меня, по мнению педагога, не получалась какая-то фраза. Она мне сказала: «Ну-ка спой!» И я спела. «Вот как спела, так и играй!» - подбодрила меня педагог. Значит, вокальное восприятие было во мне сильнее.

- А когда, при каких обстоятельствах, вы отказались от карьеры пианистки и посвятили себя вокалу?

- Сначала все шло параллельно – учеба, поездки за границу с ансамблем «Орэра», затем выступления с Медеей Гонглиашвили. Когда я стала получать звания – заслуженной, народной артистки, то почувствовала себя профессиональной певицей. Невозможно было от этого уйти… У меня сложилось более серьезное отношение к пению. К тому же сцена очень завлекает… Но фортепиано до сих пор притягивает, просто руки уже не идут.

Я всегда играла – «Балладу» Шопена, например. Очень любила Баха, его французские и английские сюиты, часто выступала с ними на сцене. Но у меня была огромная потребность сесть за рояль и петь. Так я и делала: садилась одна за инструмент, представляла, что вокруг меня публика – выдающиеся музыканты, даже те, кого уже нет в живых. И я пела для них…

Моя мама была очень мудрой – она не запретила мне выступать на сцене с пением. Помню, мой дедушка, человек строгих взглядов, старомодного воспитания, тетки решали, позволить мне или нет выйти на сцену. А мама сказала: «Пусть поет!» Потому что в школе я все время выступала – играла на гитаре, на рояле и пела.

Страницы: 123