Доpога в тысячу ли
	Подраздел: Cтатьи о Китае | Китай
	Страницы: 123

На фоне ее человек уродлив и страшен, как иероглиф;

как любые другие неразборчивые письмена.

Движенье в одну сторону превращает меня

в нечто вытянутое, как голова коня.

Силы, жившие в теле, ушли на трение тени

О сухие колосья дикого ячменя.

Иосиф Бродский, "Письма династии Минь", II, 1983.

Стоило бы привести здесь и первую часть этого - совершенно, на мой взгляд, изумительного - стихотворения. Вообще стоило бы отдать всю газетную площадь под хорошие стихи - думаю, и газета, и читатель от этого только выиграли бы... Но я о Китае.

Найдя необходимое стихотворение, я тотчас же сочинил вступление к первому очерку - дело было в машине, по дороге в аэропорт. "Дорога в тысячу ли, - придумал я, - начинается с одного шага, и шаг этот я сделал в ночь на 16 октября в аэропорту имени Б.Г., по трапу авиалайнера Тель-Авив - Пекин". Тут же сочинилась и следующая фраза - то ли продолжение, то ли начало последнего репортажа. "Дорога обратно, многократно превысившая тысячу ли, началась для меня в Тайпее и дальше - через Гонконг и Пекин - домой, в родные Палестины". Чтобы это правильно сформулировать, достаточно было заглянуть в записную книжку и справиться насчет обратных билетов. Довольный собою, я завернулся в плед у окна двухэтажного "боинга", посмотрел за чашкой жасминового чая "Последнего императора" и проспал несколько тысяч километров в небе над бывшей родиной, ныне Содружеством Независимых Воюющих Государств.

Затем был Пекин и Шанхай, дворцы и рынки, вокзалы и аэропорты, площади и гостиницы, потом еще две тысячи километров по пыльному китайскому проселку до дельты Жемчужной реки, встречи и расставания, споры и застолья... Наконец, в городе Гуанчжоу (Кантон), накануне отъезда из Китайской народной дальше на восток, я принялся за этот - первый - свой репортаж и признался себе, что выбранное мной стихотворение никуда не годится. Китай - это, братцы, о другом.

Зная метод Бродского, этого следовало ожидать. Ведь обстановка, география и хронология в его стихах - это лишь способ прозрачной драпировки, аллегории, за которой всегда угадывается один и тот же пейзаж. Взять хоть Марциала, хоть Anno Domini, хоть "Мрамор" - понятно же, что под Древним Римом подразумевается совершенно иная империя, а латинские слова (цезарь, гетеры, провинция) суть замена нашему смысловому ряду (генсек, бляди, ссылка)... Но Древнего Рима давно уже нет, латиняне повымерли, и Римская империя Бродского, писанная с застойного Совка, сегодня столь же реальна и полноправна, как та Римская империя, которая существовала две тысячи лет назад.

С Китаем времен династии Минь дело обстоит гораздо сложней. Хотя сама династия пала 350 лет назад, все реалии приведенного стихотворения в сегодняшнем Китае проверяются, так сказать, на местности. И проверки, увы, не выдерживают.

Первые заминки возникают с географией. Во-первых, дорога в тысячу ли - это, оказывается, всего лишь 500 километров, то есть меньше, чем от Москвы до Питера. Так что дорога, начатая мною в Лоде в ночь на 16 октября, многократно превышала расстояние, указанное в пословице. Скажу больше. Во времена династии Минь (1350-1644) дороги в Поднебесной были лучше, чем в России времен Радищева, и чем в Китае сегодня. Так что даже пафос героя стихотворения трудно было бы оправдать столь незначительным расстоянием (императорский гонец преодолевал его за двое суток, а световое письмо - за полтора часа).

Если уж мы заговорили о цифрах, то нелишне упомянуть, что ни одна, ни две тысячи ли во времена династии Минь не писались с нулями. Одна тысяча - это йи чен, две тысячи - лян чен, по два иероглифа на каждое числительное, но уж никак не 1000 и не 2000.

В описании Стены у Бродского проверку выдерживает лишь само это слово. Да, Стена действительно стоит. Но почему на западе?! Ведь стена была построена, чтобы защитить Китай от нашествия с севера! То есть относительно любого китайского города и любой провинции стена стоит на севере. Если же главный герой - изгнанник и живет по другую сторону Стены, то Стена может быть от него на юге (если смотреть из Монголии), либо на востоке (если смотреть из России или Европы). Единственным местом, относительно которого стена стоит на западе является, пожалуй, Корея...

Внешний вид Стены в стихотворении тоже никак не привязан к действительности. Вернее - привязан, но речь идет не о той Стене.

Страницы: 123