Почему таинственный? Потому что здесь живет ветер. Утром он шаловлив и нежен, как ребенок. Врывается с морской свежестью в распахнутое окно, гладит по щеке, путает волосы, проносится по комнатам со сводчатыми потолками, окрашивая все вокруг в прозрачно-голубые тона, замирает на секунду в гостиной, столкнувшись с забавным херувимом, усевшимся на старинной венецианской масляной лампе, срывается снова, чтобы, хлопнув дверью, вернуться опять и требовать игры, движения.
Выманив меня из дома, он летит вперед, поджидает меня на узких улочках Фиры, кружит пыль на камнях древнего города, в руинах которого притаилось время, раздувает мое платье на черных песчаных пляжах острова, отнимает полотенце и, наконец устав, ложится рядом понежиться на солнце, лишь изредка трогая прядь волос. Вечером он меняется, кажется, грустит, свернувшись у меня в комнате на мраморе античной колонны, приспособленной под столик. Поет о чем-то, сначала тихонько, потом резко вскрикнет и держит высокую ноту, пока не успокоится. Ночью вдруг просыпается, пытается забраться ко мне под одеяло, шепчет на ухо о том, что одинок, рассказывает запутанные истории своей бесконечной жизни. Сначала слушаю, потом засыпаю, убаюканная монотонной мелодией, Завтра нужно встать рано утром, часов в шесть или чуть раньше, когда крыши церквушек еще не выкрасились синим и еще дремлют местные коты с забавными колокольчиками на ошейниках, выйти на балкон и, завернувшись в одеяло, смотреть, как из темного, бесформенного пространства рождается мир потрясающей красоты. Медленно пробуждаются скалы - вычерчиваются из блуждающих предрассветных теней. Оживают дома и церкви. Наполняется красками и звуками Фиростефани, а вместе с ней и коллекции г-на Цитуроса. Пробуждается прекрасный остров, и имя его пением звонкого колокольчика разносится над волнами Эгейского моря - "Санторини, Санторини, Санторини".
Татьяна Шевченко