Там сад и дом видений полны...
	Подраздел: Cтатьи о Литве | Литва
	Страницы: 12345

Стоя на верхней ступеньке скрипучей лестницы, Юстинас наугад вытаскивает из темноты то, что попадает под руку, и подает нам с короткими комментариями: «Это мое... Это тоже... Это Регинино...»Мы выносим скульптуры во двор и без всякой системы расставляем их на зеленой траве. Маски развешиваем на жердях, которые наспех перекинули между деревьями. Хочется вытащить на свет божий все содержимое сарая, но там работ — мы уже подглядели — на хороший выставочный зал.Останавливаемся, когда Юстинасу надоедает возиться в потемках. Он спускается к нам и критически оглядывает экспозицию. Случайный подбор работ оказался на редкость удачным: в нем непроизвольно отразилось движение народной скульптуры от традиционных форм и сюжетов к современным.

— Ну, как? — окликает жену Юстинас.— Получилась выставка?Регина пожимает плечами.Юстинас с шутливым полупоклоном поворачивается в нашу сторону и, копируя интонации музейного экскурсовода, произносит:— Итак, перед вами четвертая персональная выставка Ионушасов...

Литовская народная скульптура — явление в некотором роде уникальное. Поразительно в ней то, что она целиком основана на христианской иконографии и вплоть до XX века хранила верность религиозным сюжетам, не оставив нам ни бытовых, ни жанровых сцен, ни анималистических образов. Для народного искусства, которое всегда тяготело к фольклору и быту и никогда не было чисто религиозным, это само по себе необычно. Для Литвы же, которая приняла христианство последней из европейских стран и обладала к тому времени богатой самобытной культурой, это необычно вдвойне.

Странную приверженность крестьянских резчиков только религиозным сюжетам долгое время объясняли тем, что сама деревянная скульптура как вид искусства пришла в Литву вместе с христианством — на стыке XIV—XV веков. Однако находки археологов, обнаруживших, в частности, недалеко от Паланги двухметровую деревянную фигуру, в которой ученые опознали древнее языческое изваяние, поколебали эту точку зрения. По всей вероятности, деревянная скульптура существовала в Литве с незапамятных времен, но отыскать ее следы крайне трудно: дерево больше подвержено разрушению, чем камень или металл. К тому же введение христианства, как известно, сопровождалось яростным и последовательным уничтожением предметов языческого культа.

Казалось бы, церковь должна была всячески поощрять завидную «набожность» вчерашних язычников. Однако на головы крестьянских резчиков то и дело обрушивались гонения. В послании, обнародованном в 1752 году, жемайтийский епископ Тишкявичюс возмущался: «По Жемайтии (северо-западная часть Литвы, где деревянная скульптура получила наибольшее распространение.— Т. Я.)... ходят никуда не годные скульпторы, а вернее, изготовители изображений святых... по своему виду и жестам ничего общего не имеющих с какой-либо святой традицией...» И призывал местных священников уничтожать изображения.

Чем так не угодили католической церкви крестьянские мастера? А тем, что в их работах не было той отвлеченной святости, что отличала церковную скульптуру. Даже беглого взгляда на богов и святых, сошедших с крестьянского верстака, достаточно, чтобы понять, что религиозный сюжет был для мастера лишь канвой, на которую он накладывал свои мысли и чувства. Деревянные распятия являли людям не благостный лик всепрощающего божества, а гибнущего в муках человека. Богоматерь страдала так, как страдает каждая мать, потерявшая сына. Горе ее было таким земным и понятным, что крестьянские скульпторы порой бесхитростно вкладывали ей в руки платок и рисовали на щеках крупные слезы.

Не нравилось, вероятно, церкви и пристрастное отношение крестьянских скульпторов к католическим святым. Здравый смысл народа решительно поделил их на «полезных» и «бесполезных» — тех, что прославились лишь деяниями во славу церкви, и столь же решительно отдал предпочтение первым. Излюбленным и, пожалуй, наиболее распространенным сюжетом в работах крестьянских резчиков стал святой Юргис (Георгий Победоносец), поражающий дракона: народ, замученный набегами крестоносцев, видел в нем своего защитника. Много дошло до нас и скульптурных изображений святого Изидорюса, покровителя пахарей и сеятелей. Возможно, в нем узнавали крестьяне языческого Патримпаса (отголоски пантеизма слышны, кстати, в самом названии деревянных фигурок святых: литовское «девукай» буквально переводится на русский как «божки»).

Как часто бывает, гонения, которым подвергались крестьянские резчики, сослужили хорошую службу деревянной скульптуре.

Страницы: 12345