Здесь старость никогда не наступает
	Подраздел: Cтатьи об Азербайджане | Азербайджан
	Страницы: 1234

Когда мы возвращались в Касым-бина-кенд, Нуру сказал:

— Героя для фильма мы нашли, не правда ли? Теперь увидите Гюляндам-гары еще и на празднестве...

— Каком?

— У Рустама-киши дочь родилась.

— А сколько ему лет?

— Как вы думаете?

— Пятьдесят.

— Это он выглядит на пятьдесят,— улыбнулся Аскеров.— Ему уже сто один год.

— Не может быть! — вырвалось у меня.

— Хотите поднимем старые книги, и вы убедитесь. Лесником он значится еще с 1896 года. У него даже бляха хранится с тех пор. Вы попросите ее показать...

К двадцать пятому марта был закончен ковер в честь рождения дочери Рустама-киши.

Ковер выткали двоюродные внучки новорожденной и вынесли на дорогу. Ткали его долго, почти два месяца, и я часто заходил смотреть, как двигается работа. Девушки сидели на полу у окна перед ковроткацким станком и мелкими движениями — петельками, петельками — наносили на поле узор. Над головами девушек, на отполированной до глянца перекладине, висели клубки разноцветной шерсти; делая очередной узелок, ковровщица обрезала нитку острым ножом, как травку... Только, пожалуй, в таких вот удаленных уголках Азербайджана еще и ткут ковры вручную. Работа тяжелая, трудная, долгая. А выткав, бросают ковер на дорогу: пусть топчут его прохожие. От этого он станет только лучше — распустятся скрученные нитки ворса, ковер станет упругим.

Качество ковра ручной выделки проверяется так: сложи его свернутым в трубку на пол — он должен развернуться сам...

Гюляндам-гары приехала верхом на низкорослой лошадке, с обеих сторон седла было приторочено два ковровых мешка-хурджина с гостинцами. Приехала, спешилась, взглянула на новорожденную — и сразу принялась за работу.

Вскоре она уже раскачивала во дворе маслобойку — полое бревно, подвешенное на веревках, покрикивала на детвору, давая задания, поучала невесток, режущих тут же мясо и перебирающих рис.

Подошел председатель колхоза, один из внуков Гюляндам, и отпустил какую-то шуточку о ее неуемности и энергии. Старуха тут же остановилась и парировала:

— Ты меня с собой не равняй! Была бы я председателем... Ты разве хозяин? Для детей моих клуб до сих пор не построил.

Председатель, пристыженный, отошел.

...Во дворе стоял дым столбом от готовящихся блюд. Кипели громадные казаны с пловом, в печках-тандирах пекли чуреки.

Мне, гостю, отломили кусок только что выпеченной лепешки, из разлома еще шел пар. Ножом прорезали щель и ломте и затолкнули в нее масло.

Хлеб был с привкусом какой-то травки, так пекут только в Касым-бина-кенде.

К началу торжеств, когда съехались родственники, решили на память сфотографироваться. Громадная толпа покинула селение и зашла за гору, на противоположный склон. У подножия почетного места, поближе к фотографу сели самые старшие. Чуть выше — по-младше, а на самом верху, на фоне неба, кривлялись фотографу подростки, недовольные тем, что их загнали там далеко. Самые маленькие, самые любимые, самые сладкие сидели на руках стариков, вжимаясь им в грудь тепленькими спинками. Гюляндам-гары посадили внизу, в центре, в окружении ее детей. За ее спиной, поднимаясь в гору шел ее род.

Пир, который устроили родственники Рустама-киши в честь рождения дочери, опрокидывал все мои представления о геронтологии. Еще денька три назад я все пытал Рустама-киши:

— Наверное, больше молочное любите, а? Сыр, масло, кислое молоко?

— Почему? — удивлялся лесник. — Я люблю мясо.— И, понизив голос, пояснял: — Чтоб в ногах сила была.

— Ну а едите мало, наверно?

— Мало? Сколько положишь, вся съем. Целый день могу есть, и все мало,— смеялся он.

Обескураженный, я отходил от Рустама-киши и причаливал к Гюляндам-гары.

— Мясо любите?

Она снисходительно оглядывала меня.

— Люблю. Только чтоб жирный был. Зачем спрашиваешь?

— Хочу городских научить, чтоб долго жили. Что скажешь? Что мне им передать?

Улыбаясь тысячью морщин, женина мудро советовала:

— Пусть много работают и радуются жизни...

...Зазвенели струны, и потекли стихи которые лесник импровизировал: «Поспорили как-то река и валун: кто дольше из них проживет? «Тебя высущит солнце,— сказал реке валун.— А зимою скует мороз».— «Не страшно! — смеялась под солнцем река, превращаясь в пар.— В горах я прольюсь дождями. И снова вернусь назад». Прошла тысяча лет. Валун превратился в песок, а река по сей день все течет и смеется...» Так пел, играя на сазе, лесник...

Дом Гюляндам-гары давно разрушился от времени, а она все течет и течет, как река, потому что она живая и ей не страшны перемены. Люди как реки подумалось мне, и, как реки, должы жить вечно. В том, что мы все-таки смертны, кроется какая-то ошибка.

Валерий Ивченко

Страницы: 1234