В Кедах за песнями
	Подраздел: Cтатьи о Малайзии | Малайзия
	Страницы: 12

Я и вправду мечтал об этом с тех самых пор, как взялся за малайский язык. Будто сижу в мрачных джунглях, под кровлей из пальмовых листьев и с трепетом заношу на бумагу сказания древнего барда, которые будут потом опубликованы и потрясут мировую науку.

С годами мечта пожелтела, как старая фотография, и вызывала по извлечении на свет печальную улыбку: «Эк, куда хватил! Бодливой корове Бог рог не дает». Но вот колесо фортуны, помедлив, повернулось, и с благословения Академии малаистики при университете Малайя, где мне положено было в течение года заниматься малайским эпосом, мы с Волькой забрались в старенький «фордик» местного фольклориста и моего верного друга Мухаммада.

Нам предстояло проехать около 600 километров из Куала-Лумпура в Кедах, где нас ждала встреча с одним из последних профессиональных сказителей Малайзии. Расположенный на севере страны, Кедах издавна слывет рисовой житницей Малаккского полуострова.

Тысячу лет тому назад здесь находился знаменитый порт Калах, о котором по сию пору напоминают остатки буддийских храмов — предмет неусыпного внимания малайзийских археологов. Наш сказитель жил, однако, в глубинке, у самой границы с Таиландом, на обширной каучуковой плантации, разбитой не так давно среди лесов, которыми покуда еще богата стремительно развивающаяся Малайзия.

Именовался он Абдул-Рахманом Дераситом и славился в округе как знахарь и мастер малайского традиционного единоборства — силата. О нем были написаны две диссертации, дар рассказчика снизошел на него в сновидении от покойного дяди по матери, а поскольку в сказаниях речь шла о его предках, рассказать весь цикл он брался лишь в том случае, если душам этих самых предков будет принесен в жертву белый буйвол. Иначе и ему, и его домочадцам грозила бы неминуемая смерть от кровохаркания и тому подобных прелестей.

Похоже, что могущественные предки Абдул-Рахмана (а его родоначальником был сам бог Индра) с явным неодобрением отнеслись к нашей маленькой экспедиции. Во всяком случае, на подъезде к Кедаху, в Гопенге, наша машина встала и — сколько ни пихали мы ее с Волькой под поощрительные возгласы сидевшего за рулем Мухаммада — ехать дальше не захотела.

Оставив ее в оказавшейся рядом мастерской, мы перехватили левака и уже под покровом душной тропической ночи примчались в Джорджтаун, что на острове Пинанг, перемахнув по самому длинному в Азии мосту пролив, отделяющий остров от материка. Здесь мы пересели в «хонду», безропотно отданную Мухаммаду его младшим братом, которого мы отловили у проходной его учреждения.

Переплыв пролив в обратную сторону на пароме, мы продолжили свое путешествие, чтобы за полночь снова остановиться, как вкопанные, возле моста через неведомую речку Сунгай Петани, уже на территории Кедаха. На этот раз по придорожному телефону, усмотренному Волькой, была вызвана аварийная команда, которая весело подтвердила, что машина сломалась, и отвезла нас в ближайшую пятизвездочную гостиницу...

До селения Лубук-Мербау мы добрались, в конце концов, к следующей полуночи. Абдул-Рахман Дерасит оказался пожилым крепышом, сильно смахивающим на великого футболиста Костю Бескова; позади него маячила молодая жена с грудным младенцем на руках. Угощая нас привезенными нами же экзотическими для малайцев яблоками, он завязал оживленную беседу, как-то все время сворачивавшую на вопрос о гонораре (на белого буйвола денег у нас явно не хватало, так что о последней, заветной, истории говорить пока не приходилось).

Часа через два переговоры были перенесены в дом его соседа, после чего мы с Мухаммадом сдались и пообещали барду все мои командировочные, оставив малую толику на угощение аудитории. А вскоре мы рухнули как подкошенные на ковер в недалеком странноприимном доме Миндина бин Адама, так как в хижине Абдул-Рахмана (единственной во всем поселке ветхой малайской постройке на сваях) спать было негде.

Рассказывать он пообещался начать следующим вечером. Три дня, проведенные нами в Лубук-Мербау, слились для меня воедино. По случаю дождей собирать каучук было нельзя, и жители деревни занимались кто во что горазд у себя дома и на приусадебных участках.

 Мы поздно вставали, обливались в билик манди (помывочной), отгороженной возле задней двери, неспешно завтракали рисом с овощами и мелкой соленой рыбкой билис, вели долгие беседы с хозяевами и заходившими в дом односельчанами.

Страницы: 12