Печальный народ
	Подраздел: Cтатьи о Сербии | Сербия
	Страницы: 12

Указанные характерные особенности сербского народа лучше всего выражаются в сербской народной поэзии, лирической и эпической, но более в последней. Народная поэзия – самое полное выражение души и характера сербского народа. Как говорил еще Яков Игнятович: «Для серба его песни – зеркало. Сербская песня является отчетом сербства перед миром… С этой песней и при всех бедах не пожелаешь быть иным, чем ты есть. Я не хочу этим сказать, что другие народы хуже. Те народы значительны в счастье, серб значительным в несчастье, а ведь легче быть значительным в счастье, чем в несчастье. Лишь в несчастье познается душевная сила как человека, так и народа».

В сербском народном эпосе более всего проявился новославянский балканский, динарский, тип серба – серба-героя и страдальца «за Крест Честной и свободу золотую», но эпически-патриархальные черты сербам присущи с давних времен еще, и поныне в народе они сохранились. Многими замечено, что в сербских песнях – и лирических, и эпических героических – много печали и грусти. На это указывали еще византийские хронисты. Так, известный византийский историк и философ Никифор Григорас в XIV веке писал, что сербы пели, подпевая один одному через горные ущелья и котловины, и, по его словам, «были это печальные мелодии с особенным эхом в пропастях и стремнинах».

Подобное отмечал и польский поэт прошлого века Адам Мицкевич, равно как и ряд наших и зарубежных исследователей народной поэзии позднее.Печальные и жалобные мелодии сербских народных песен мы и сейчас отмечаем, ощущаем, если доводится слышать звуки сербских гуслей и пение гусляра. Гусли – в общем-то аскетический и страдальческий инструмент, они больше причитают и оплакивают поражения, чем воспевают триумфы и победы (С.Винавер), и потому не удивительно, что под гусли лучше всего воспеты косовская и шумадийская борьба, страдания времен князя Лазаря и вождя Карагеоргия.

Гусли и сейчас, хотя менее, чем прежде, живы в сербском народе, ибо жива и неизбывна сербская «историческая печаль», являющаяся результатом не одного исторического периода. «Посредством стародавних звуков гуслей отзывается не только одна историческая эпоха и не только дух одного общественного класса, но и более глубокая конституция души и характера сербского, души, которая именно таким образом реагировала на определенную долговременную жизненную судьбу и на среду» (В. Дворникович).

Впрочем, и сербский гуслярский десятисложный размер является своеобразным выражением печали и боли, своеобразным «стилизованным плачем». Великий сербский поэт Петр Негош и современный наш поэт Матия Бечкович, а также ряд других знатоков сербского народа и его языка правомерно констатируют, что «десетерац» (десятисложный стих – И.Ч.) – это, по сути, естественное выражение нашей речи, выражение психической органичности и тональности всего народа, эпически патриархального и печально-мужественного. Определенный тон печали присутствует также в сербских лирических песнях.

Это некая прастарая грусть, своеобразный «плач из далека», что-то от ностальгии, полной чувстительности и сдержанного рыдания, эмоций, скрытых в исстрадавшемся сердце, что можно заметить и во внешности, на лицах многих сербов как прежде, так и сейчас (Недавно один исландский поэт, после месячного пребывания у нас, опубликовал в Исландии статью под заголовком «Печальный народ»).

Психологи эту черту характеризуют как меланхолию, соотносимую с приглушенной страстностью (Дворникович), но такого, пусть и верного отчасти, определения все-таки недостаточно, чтобы нам объяснить печаль души серба. Не потому, что сербы лишены страстей, что они бесстрастные люди, а потому, что это лишь часть истины о человеке-сербе. Подвижнический (аскетический) опыт сербов-христиан, прежде всего облагодатствованных Святых Сербов, свидетельствует нам, что и у сербов присутствует «печаль этого мира», поскольку у сербов и среди сербов существует немало неизжитых и неперегоревших страстей, отчего неочищенная печаль и скорбь постоянно сопровождают и питают их.

Однако тот же опыт показывает нам, что у сербов существует и печаль-тоска «по Богу». Существует определенная извечная печаль в человеке, издревлий плач Адамов – всечеловеческая ностальгия по утраченному раю, и она, слава Богу, все еще присутствует в душах и сердцах сербского народа.

Страницы: 12