Танцующие бродяги
	Подраздел: Cтатьи о Пакистане | Пакистан
	Страницы: 12

«Я — нищий, но я богаче, чем ты. У тебя дом, семья, они держат тебя. А у меня — весь мир. Пей чай», — втолковывает мне Баба Амар Али, протягивая плошку. Амар Али — дервиш. Один из тех, что в начале лета собираются на праздник в поселок Бари Имам близ Исламабада. Здесь, совсем недалеко от пакистанской столицы, — могила одного из самых почитаемых суфийских шейхов Хазрата Шаха Абдула Латифа, более известного как Бари Имам. Шейх жил в XVII веке, и с тех пор его могила — место массового паломничества. Жители поселка даже шутят, что это Исламабад — пригород Бари Имама. Столица выросла рядом с городком лишь в 60-е годы прошлого столетия.

Святые нищие

В переводе с фарси и урду дервиш значит просто «бедняк». Но в мусульманской среде дервишами называют бродячих аскетов-мистиков. Свою добровольную бедность они несут как высокое религиозное звание, подчеркивая готовность довольствоваться малым ради поиска истины. Некоторые живут общинами под руководством своего «святого» — «пира». Другие бродят по дорогам. Вид иного дервиша, особенно бродячего, может и напугать: всклокоченные волосы, странные бусы и амулеты, бубенчики на ногах. Приглядевшись, понимаешь, у кого хиппи 1970-х заимствовали свою моду: прически, в том числе популярные и сегодня дреды, цветастые халаты, перстни и конечно же знаменитые фенечки — от браслетов и бус до «хайратников» — повязок на волосы.

В самом деле, хиппи, ставшие модой на Западе в пору студенческих революций, бродили по Азии в поисках просветления по традиционному маршруту: от афганского Кабула до индийского Гоа. Здесь они встретились с бродячими мистиками — мусульманскими и индусскими. Немало хиппи так и осталось в братствах дервишей: еще в 1990-е в общинах бродячих монахов на дорогах Пакистана можно было встретить бывших студентов Гарварда или Йеля.

Для самих дервишей амулеты и бусы — не украшения. По ним представители разных школ, подчас враждующих между собой, отличают друг друга. Различаются также одежда и прически — кто-то носит длинные волосы, кто-то бреет голову и брови, оставляя только бороду. В Бари Имам в этом году пришло немало «святых нищих»: на холмах много флагов с именами известных «пиров» — места стоянок у них принято отмечать как у средневековых рыцарей. Полотнища колышутся над забором, которым обнесен мавзолей. Забор, как и полицейский участок, построены уже в наши дни. Праздник охраняет много полиции. Предосторожность не лишняя: в прошлом году самоубийца взорвал себя во время коллективной молитвы, погибли около 20 человек.

Три Ислама

Однако ничто не может остановить толпу верующих, непрерывным потоком вливающуюся в узкие ворота. Полицейские лишь изредка оттесняют поток, когда по дороге проскакивают автомобили с госномерами: высокие чиновники — тоже паломники. В Бари Имаме как нигде заметно, какой в Пакистане разный ислам. Официальный, представители которого готовы объяснить любую инициативу властей нужной цитатой из Корана. Радикальный, сторонники которого требуют очистить веру от скверны. Но вокруг могилы Бари Имама кипит пестрый и живой народный ислам с его мистикой, суевериями, легендами и героями — дервишами.

Удивительно, но среди этих бродячих мудрецов встречаются и христиане, точнее, считающие себя таковыми. Бари Имам принимает всех. Борцы за «чистый ислам» проклинают такие праздники. Для них культ могил — язычество, а сами дервиши — нарушители веры. Не случайно талибы боролись и с музыкой, и с дервишами. На популярности бродячих аскетов это никак не сказалось. Уважение к ним заметно даже у полицейских: стражники на входе почтительно отодвигаются, когда мимо, не глядя ни на кого, проходит полуголый человек в зеленой чалме, увешанный амулетами. «Бари, Бари!» - начинает кричать он нараспев. Люди тут же подхватывают: «Бари, Бари! Бари Имам!» В самой гробнице Бари Имама тем временем устанавливают трибуну с микрофоном — официальная часть. На трибуну по очереди выходят мэр, представитель Министерства по делам религий. Но это никому не мешает: праздник сам по себе, митинг сам по себе. Чиновники так и выступают — под гул барабанов, а трибуну окутывает дым от костров, тлеющих у палаток паломников. «Курить будете, сахиб?» — ничуть не стесняясь полиции, спрашивает меня какой-то парень. В руках у него тлеет окурок — судя по запаху, совсем не табак.

Страницы: 12