Крайний случай
	Подраздел: Cтатьи об Исландии | Исландия
	Страницы: 12345

Есть мнение, что все эльфы, наяды и прочие бесплотные жители языческой Европы сбежали в Исландию, на северный рубеж Старого Света. Проехав остров из конца в конец, наш корреспондент обнаружил отдельную реальность, которую иначе как волшебной не назовешь: здесь все люди – братья, духи и звери – соседи, а время склонно к лихим парадоксам.

Выветренные камни, северные птицы и приплывшие, по словам местных жителей, из самой Сибири бревна по берегу – вот главные компоненты пейзажа северо-восточной Исландии.

В аэропорту Рейкьявика, похожем больше на автовокзал провинциального города, никто не проверяет паспорт. Смотрят только на билет, как будто и впрямь речь идет о том, чтобы занять место в междугородном автобусе. Никакой спешки, возни и проверок. Накрыты столы: горы бутербродов с копченым лососем, йогурты и термосы с кофе – пассажирам утренних рейсов предлагают позавтракать, прежде чем лететь в Акурейри. За крошечным столиком пятеро бородачей в костюмах полярников сгрудились над картой, обсуждают маршрут и где поставить палатку – за Полярным кругом или непосредственно на нем. Перелет из Рейкьявика в Акурейри занимает около сорока минут, но мне еще дальше – в Торсхофн, настоящий медвежий угол, который не на всякой карте сыщешь. Добираюсь на крошечном винтовом самолете – они здесь вместо автобусов, правильнее сказать – маршруток. Я единственный пассажир "кукурузника". Вокруг с десяток пустых сидений, болтаются провода, из окна дует, а ощущения – как от езды на разбитом "газике" по горному серпантину. Удивительно, что такое приключение можно пережить, купив билет в интернете всего за тридцать евро.

Полуостров Ланганес, крайняя северо-восточная точка Исландии, похож на щупальце, не дотянувшееся пару десятков километров до Полярного круга. По нему проходит водораздел между Атлантическим и Северным Ледовитым океаном. Там, где щупальце крепится к большой земле, находится деревушка Торсхофн, где промышляют ловлей рыбы и мидий. Связь с миром осуществляется в основном по воздуху, телефон работает с перебоями. Именно эта изолированность и манит: хочется понять, каково это – жить среди выветренного безмолвия и только и делать, что ловить рыбу.

Первое, что поражает на севере, – это бесконечный свет. Спать не хочется вовсе: выйдя ночью из дома, видишь на белесом небе луну и потом только соображаешь, что это солнце, а рядом висит полная луна. Так они и светят рядом – не то два солнца, не то две луны. Однажды в два ночи я шла по залитой солнцем дороге, наступая на собственную тень, раскатанную до горизонта. Навстречу проехал красный джип на циклопических колесах. Фары были включены, а за рулем сидел человек в солнечных очках. Самые обыденные вещи в этом пол¬ноч¬ном свете кажутся необычными и загадочными, даже пугающими. Начинаешь понимать исландцев, которые верят в параллельные миры. "Вот, глядите, какое хорошее место для дома, – показывает Аки, мой гид, на пустырь посреди Торсхофна. – А никто здесь не строит: боятся разозлить скрытый народец – он обитает в тех вон валунах".

Жизнь в деревне располагает к доверительным отношениям: запоминаешь по имени всех аборигенов – они рады гостям: то на обед позовут, то на ужин. В известной степени все триста тысяч жителей острова – братья и сестры. Такая семейственность сказывается на языке: вместо фамилии здесь используют отчество.

"Вот, разрез делаешь здесь и здесь", – говорит Оттюр, рыжий дядька с крючковатым носом. Оттюр и Аки обучают меня своему ремеслу: треску и пикшу берем, скумбрию отпускаем – слишком вонючая. Рыбины большие – в среднем по килограмму, – и тянуть с глубины упирающиеся тела тяжело. Самое сложное, правда, приходится делать потом. По исландским меркам, ты не настоящий рыбак, если не можешь сначала перерезать рыбине горло, а потом, когда вытечет кровь, срезать филе с костей. Головы, хребты и требуху получают жирные чайки, плотным кольцом окружившие лодку. Птицы устраивают безобразные драки. "Только посмотри на этих ублюдков", – морщится Оттюр. Мы складываем филе в пакет и идем домой. По дороге Оттюр и Аки спорят, как лучше поступить с рыбой: Оттюру нравятся котлеты, которые делает его невеста Кристбьерк; Аки настаивает на том, что мясо лучше не портить: сварил, посыпал черным перцем и съел.

В отличие от Торсхофна, открытого всем ветрам, Хусавик стоит в конце узкого залива, окруженного со всех сторон горами, с которых даже в июле не сходит снег.

Страницы: 12345