Севан
	Подраздел: Cтатьи об Армении | Армения
	Страницы: 12345

Откуда ни возьмись появляется 15-летний Алик, без которого мы не поняли бы и половины в рисунках хачкаров. Готовый гид-профессионал. Знаний – на опытного взрослого, русский язык – младенческий. Спасибо, с нами Рубен.

В Норатусе останавливаемся в гостинице "Оджах" ("Очаг") – с кавказской, скромно говоря, сомнительной роскошью: колонны, позолота, статуи. Но обходится все в 35 долларов на троих – по комнате на каждого. Портье Сюзанна приносит кофе, слушает, как мы восхищаемся хачкарами, и спрашивает: "Это то кладбище, о котором все говорят? Я не была". Сюзанна живет тут двенадцать лет.

Нормально? Нормально, наверное. Провести блиц-опрос москвичей – кто никогда не бывал в Третьяковке: оторопь обеспечена. А сервис – душевный. "Когда завтрак? – В семь тридцать. – Хорошо, я не поеду домой ночевать, останусь тут". На завтрак, помимо кофе, сыра, зелени, варенья, Сюзанна приносит крутые яйца со свежим тархуном, завернутые с кусочком взбитого масла в горячий лаваш. Кто думает, что знает толк в яйцах – пусть попробует и покается.

Норатус – Новый Дом. Имеется в виду, дом для беженцев из Западной Армении – от геноцида в начале ХХ века. Сюзанна бежала в конце того же века из Азербайджана.

Норатус большое село, однако, как и в Цовагюхе, – ни клуба, ни дискотеки. Молодежь бродит вечером взад-вперед, на опытный взгляд, даже и не пьет вроде – так общается, всухую.

С утра мы ищем рыболовный промысел. Едем к Севану, в заболоченном прибрежье увязаем намертво. Рыбаки приходят на помощь, унизительно вытягивая "Волгой" наш джип, по-своему приободряют: "Если бы поехали совсем чуть влево, попадали в яму от экскаватора, там весь джип с головой в воду". Спрашиваем: "И что тогда?" С лучезарной улыбкой и пожатием широкими плечами: "Нэизвестно".

Идем в море (озеро Севан все местные так и называют – море) на рыбную ловлю вместе с артелью. Строго говоря, это просто группа соседей и родственников. С лодки забрасывается сеть, описывается круг, и мы вместе со всеми тянем сеть на песчаную косу. Идет карась – добротный, в две ладони.

Вообще-то карась попал в Севан случайно. Хрестоматийный советский бардак: перепутали цистерны и выпустили в озеро не ту рыбу. Обладающий огромной жизненной силой карась бешено расплодился и стал в Севане главным. Так же попал в озеро и рак. Сейчас только эти два вида – промысловые. Карась довольно вкусный, но не чета, конечно, пятнистому красавцу – уникальному ишхану.

Арам везет улов на рынок, я с ним, прочие остаются у фанерной бытовки готовить обед. Рынок – условный: у обочины стоят пять-шесть машин со свежим уловом, к ним подъезжают перекупщики. Нашего карася берут какие-то ереванцы, на обратном пути мы заезжаем к Араму домой.

Черт его знает, что я воображал себе, впервые собираясь в Армению. Что-то вроде знакомого мне Кавказа. Ничего подобного. Своеобразно, "на любителя", красивые (скорее, с намеком на прошедшую красоту) деревни увидал только в районе Чамбарака, к северу от озера. А так – и на юге, и на северо-западе – бетонное единообразие. У Арама при зажиточном доме – ни травинки. Ни желания завести травинку. Маленькая дочка бродит по безрадостному двору, ступая по навозу туфельками на высоких каблуках с золочеными пряжками. Пока Арам собирает шампуры, его жена выставляет на крыльцо газовый баллон и варит мужчинам кофе. Для меня из дома выносится полированный, с ворсистым сидением, стул.

Спрашиваю, зачем вода в медных чанах по краям двора – оказывается, для купания и стирки: вода греется на солнце, к вечеру – горячая. Господи, жизнь на земле, натуральная, без книжек!

Взяв в магазине водки "Ашвар" и белого вина "Харджи", возвращаемся на озеро. Там вовсю жарят карасей на углях, варят раков, ждут нас.

Через полчаса заводятся обычные на всех широтах застольные разговоры: еда, дети, национальности. "Ервеи, а что ервеи – хороший народ. У нас тут был ервей – и выпить, и всё. Директор магазина, Рафаил звали". Армен, брат Арама, вдруг вскидывается: "Подожди, у евреев тоже был геноцид, я знаю, да?". Ага, Армен, был. То, что он был у вас – известно. А в Ереване – очень заметно: не припомню мемориального комплекса такой трогательности, сдержанности, величия и гордости.

У армян долгая историческая память. Геноцид 1915 года переживается как вчерашнее событие. Всеми.

Приезжает на раздолбанной белой "Волге" Вильгельм по кличке Слепой, по-армянски Кор.

Страницы: 12345